Нарымские селькупы, они же таежные люди, издревле проживали на территории Каргасокского, Парабельского, Верхнекетского и Колпашевского районов Томской области. Сейчас в регионе насчитывается чуть менее полутора тысяч селькупов - за десять лет их численность сократилась на 400 человек. Коренные жители севера области стали забывать родной язык, жить предпочитают не в землянках, а в благоустроенных домах и скоро могут окончательно раствориться в большом мире и потерять уникальную культуру.
В начале XVII века селькупы (в переводе с селькупского - "земляной", "таежный") встали на сторону хана Кучума и были разгромлены русскими казаками. Часть селькупов после этого ушла на север на реку Таз (Ямало-Ненецкий автономный округ), а те, кто остались в Нарымском Приобье, стали мирно сосуществовать с переселенцами из центральной части России.
С этого времени селькупы разделились на две территориальные группы - южную (нарымскую) и северную (тазовско-туруханскую). Языковые отличия между этими группами настолько существенны, что носители нарымского и тазовского диалектов практически не понимают друг друга.
Сегодня в Парабельском районе Томской области насчитывается 350 селькупов. Большинство из них давно перебрались в большие деревни, а юрты, где веками проживали их предки, больше напоминают дачи или замки. Правда, добраться до этих тщательно спрятанных в тайге селений, особенно осенью и зимой, практически невозможно. Дорог нет, а решиться на многокилометровый пеший поход через лес может только настоящий "таежный человек", уверенный в том, что, как гласит народное поверье, его и медведь не тронет, и духи защитят.
Встретимся в офисе
Председатель Парабельского селькупского общества "Колта куп" Юрий Тобольжин встречает нас, приехавших в Парабель (районный центр в 400 километрах северо-восточнее Томска) во дворе своего дома. Сразу разговаривать отказывается. "Встретимся через час в офисе", - строго говорит он и кладет на землю мешок, из которого посыпалась мороженая рыба.
Офис - небольшая комнатка на втором этаже районного отдела культуры - Тобольжин делит с представительницей еще одной национальной диаспоры - немецкой. В 1940-х на север Томской области активно ссылали поволжских немцев. В офисе два стола, компьютеры, стены завешаны многочисленными грамотами и дипломами.
"С 2003 года мы являемся участниками московского фестиваля коренных народов Севера. Наш национальный ансамбль на протяжении нескольких лет занимал там призовые места", - не без гордости говорит Тобольжин и тут же добавляет, что в этом году на фестиваль парабельские селькупы не ездили - несколько лет назад чиновники свернули финансирование областной программы по поддержке коренных народов.
Мы с тобой одной крови
Тобольжин родился в юртах Мумышево (40 километров восточнее Парабели), отец - селькуп, мать - украинка. Говорит, что смешанных браков среди селькупов много, а потому и родной язык мало кто знает. Зато помнят о том, что все селькупы в Парабельском и Каргасокском районах между собой родственники в каком-то поколении.
"Из юрт люди стали уезжать, когда начали закрывать местные школы. Если школа есть - поселок живет, школы нет - все, поселку конец. Раньше мы учились в интернатах, и считалось нормально. Но сейчас люди не хотят отдавать детей в интернаты", - говорит Тобольжин.
По его словам, в Мумышево школу закрыли в конце 1980-х годов. Сейчас там живет несколько человек, и все они работают в национально-промысловом хозяйстве, которым он и руководит. То есть по сути живут традиционными для селькупов ловом и переработкой рыбы, сбором грибов, ягод и кедрового ореха.
"В этом году урожай ореха хороший. Только цены упали. В прошлом году за мешок кедровой шишки давали больше тысячи рублей, в этом - только 350", - жалуется Юрий Юрьевич.
А еще Тобольжин поставил в родном селении несколько деревянных домиков - возит туда туристов порыбачить. Традиционные обложенные дерном полуземлянки, от которых и пошло название "земляные люди", у селькупов давно не в ходу.
"Сейчас рыбалка началась. Ночью неводим, утром перебираем рыбу, потом я отвожу ее в Парабель, закладываю в холодильники. По полторы тонны за ночь вылавливаем... Продаем рыбу в основном в Новосибирск и Томск", - говорит он и тут же вспоминает прежние времена, когда государство помогало селькупам приобретать морозильные камеры, вездеходы - в родные юрты-то на машине не проедешь.
"Раньше нам разрешалось работать на любых водоемах. Сейчас это запрещено. Все наши водоемы, где мы раньше занимались промыслом, выставляют на конкурсной основе. Скажу по себе: чтобы ловить рыбу на тех же водоемах, где мой отец и дед рыбачили, мне в этом году пришлось заплатить 102 тысячи рублей", - жалуется Тобольжин.
ч
Кстати, как рассказала библиотекарь села Нарым Алена Луговская, маленькую рыбку, которую сегодня продают в качестве закуски к пиву, придумали селькупы.
"Мелочь, из которой невозможно ничего сделать, сушили в печке, а потом делали из нее порсу (рыбью муку). Раньше из порсы варили суп, а сейчас маленькой сушеной рыбкой кормят кур. Но если старшие не уследят, детишки все растаскают", - поведала она.
Боги большие и маленькие
Жительница Парабели Ирина Анатольевна Коробейникова - одна из тех немногих людей, кто хорошо знает язык нарымских селькупов. Она часто общается с учеными, помогая им составлять разговорники и словари нарымского диалекта, радикально отличающегося от языка тазовских селькупов - тех самых, что 400 лет назад ушли на север.
"Недавно приезжала лингвист из Японии. Месяц у меня жила. Мы с ней тысячу слов перевели", - рассказывает Коробейникова.
Неизменный интерес ученых вызывают и традиционные верования селькупов. Несмотря на то что селькупы приняли православие еще в XVIII веке, они продолжают сохранять языческие (дохристианские) религиозные представления и обряды, главной особенностью которых является одушевление окружающих предметов, животных и сил природы. Многие нарымские селькупы и сегодня ходят в лес поклониться покровителю рода, а в дорогу берут с собой оберег.
"У меня две веры. Я и в церковь по праздникам хожу, и в лес... А если куда еду, всегда в дорогу с собой кавалозика беру", - говорит Коробейникова и поясняет, что это маленький деревянный человечек без лица, он приносит удачу и охраняет от злых духов.
"Бабки ходили в лес по ягоды. В кузовок обязательно оберег клали. Чтобы удача была", - поясняет Ирина Анатольевна. А если удачи не было, деревянного божка наказывали - били, даже в печку могли кинуть. "У него же лица нет, значит, и души нет", - поясняет она.
Тот, кого нельзя называть
В лесу селькупов охраняет не только маленький безликий кавалоз. Таежные люди находятся в особых отношениях с хозяином тайги - медведем, которого селькупы, как и многие другие северные народы, считают священным животным.
"Весной в деревню Тюхтерево, где родилась моя мать, выходят медведи ... Нас не трогают, посмотрят и уходят", - говорит Алена Луговская и с улыбкой добавляет, что само слово корг ("медведь" по-селькупски) вслух произносить нельзя.
Согласно народному поверью, этот опасный и коварный хищник является предком, прародителем всех селькупов. Вероятно, с этим обстоятельством связан и запрет на убийство медведя. Но если в безвыходной ситуации (в случае нападения на человека) "родственника" убивали, то в былые времена местные жители обвиняли в этом не человека, а убившую животное пулю.
Томский историк-этнограф XIX века Николай Костров в одной из своих работ отмечал, что проживающие на территории Томской губернии русские старожилы совсем "одичали" и стали походить на остяков (бытовавшее до 1920-х годов название селькупов и хантов).
Сто лет спустя ситуация изменилась ровно наоборот - сегодня коренного жителя севера Томской области уже не отличишь от тех, кто приехал сюда после завоевания Сибири. Тем не менее окончательно своего национального колорита нарымские селькупы все-таки не утеряли, сохранив желание заниматься традиционным промыслом, а также не забывая духовной культуры своих предков.
Помочь таежным людям могла бы программа по поддержке коренных народов. Однако в Томской области, как сообщил начальник регионального департамента культуры Андрей Кузичкин, такой программы нет, "так как нет четко сформулированных предложений от руководителей общественных организаций коренных народов". По его словам, финансирование мероприятий проводится "за счет текущих расходов департамента, да и федерация выделяет небольшие деньги. Так, на 2011 год на поддержку всех коренных народов Томской области (селькупов, хантов, чулымцев, эвенков - всего 3,5 тысячи человек) из федерального бюджета было выделено 4 миллиона рублей.
Кроме того, по словам чиновника, существует некоторый конфликт интересов: "представителей коренных народов в первую очередь интересует приобретение технических средств для поддержания традиционных национальных промыслов (лодки, вездеходы, морозильные камеры), но это не в компетенции департамента культуры". В результате работа по сохранению национального наследия сводится лишь к проведению региональных фестивалей и конкурсов.
Юлия Соколова - Томск
